Dominion |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Dominion » Личные истории » МЫ И БАЛ [23.08.2024] Сад земных наслаждений
Участники: Фурфур и Атта
Место: где-то в укромных уголках замка Лодж
Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей
(Псалтирь 1:1)
Воистину, моя молитва и мое поклонение, то, как я живу и то, как я умру
посвящены Аллаху, Господу миров
"Ах, я чем виноват?"- "Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать".-
Сказал и в темный лес Ягненка поволок.
Гостеприимные подземелья маркиза Лерайе граф покидает взбудораженный, словно его всё это время настойчиво гладили против шерсти и теперь шерсть эта стоит дыбом, не забывая награждать острыми уколами электрических разрядов любого, кто рискнёт протянуть руку.
Ему становится нестерпимо узко и в этих подземельях, и в этом дворце, и в этом Аду, и в этом платье - в порядок его Фурфур приводит на ходу, резким, нетерпеливым и быстрым движением пальцев, отзывающимся в воздухе треском опадающих ниток стекляруса.
Зацелованные и заласканные, сатиры остаются позади - он, в меру своих моральных качеств, благодарен им за доставленное удовольствие, а потому даже согласен потратить немного времени на то, чтобы покрыть каждого поцелуями, осыпая нежностями и ласковыми обращениями. Этот бессмысленный трёп ничего Фурфуру не стоит, но представляется забавным и даже позволяет чуть сгладить острые углы.
Во всяком случае, благодаря этой передышке он не вылетает из пространства под ареной взбешенной фурией, а выходит, одновременно стуча каблуками и перезвякиваясь бусинами подола.
Это, впрочем, никак и никого не спасает - неуёмная графья энергия теперь ещё больше требует выхода.
Жертва, которая должна ответить за все прегрешения мира, обнаруживается почти сразу - сегодня у Атты явно плохой день, но ничего, если он продолжит так себя вести, то скоро проведет чудесный уикенд в теплом и влажном месте. Практически на курорте!
Не то что бы Фурфур имеет против него что-то личное - он не в том возрасте и не в том статусе, чтобы иметь в таких ситуациях какие-то личные счёты.
Но кто-то же должен за все ответить?
В конце концов, у маркиза такие чудесные купальни, пруды, фонтаны и прочие невероятные особенности водного ландшафта. Необходимо воспользоваться ими со всем тщанием - не все же макать просителей в фонтан Дома Лжи.
- Отдыхаете, значит, - интересуется он, неожиданно бесшумно возникая у Атты за спиной вместе с клубами ароматного дыма от свежеприкуренной сигареты.
Безмятежный и темный как водная гладь взгляд графа, впрочем, ясно отражает, что сигаретой дело не обошлось и не обойдется.
- От трудов праведных. Сил набирайтесь?
у тебя лицо невинной жертвы
и немного есть от палача
Атта вышел из зала наружу, когда почувствовал приступ тошноты и звон в ушах. Вот еще не хватило бы упасть в обморок на балу у демонов. Он злился и на себя, и на этот чертов бал. Другие люди... их тут было довольно много — неужели все они чувствуют себя хорошо, одного Атту мутит и выворачивает? Почему? Они привычные к этому безобразию, еще при жизни тренировались, трясясь на дискотеках под громкий бит и переливы света и заливая в себя коктейли, потом то ли жаловались, то ли хвастались так, что слышали даже те, кто не хотел, как блевали с похмелья и ловили "вертолеты". Что такое "вертолеты" в те студенческие годы Атта не понимал, но за двадцать лет в аду стал опытнее... может быть, зря. Как зря пришел сюда вслед за Демоном-Вороном с мыслью, что это принесет ему какие-то ценные знания.
Нет, кое-что он и вправду узнал, но стоило ли оно того?
Он остановился около мерцающего золотистыми переливами пруда, снял маску, повесив ее на локоть. Дышал в надежде, что открытый воздух все же менее ядовит, чем прокуренное дымом кальянов, свечей и дыханием тысячи демоном помещение.
Но спокойно продышаться ему не удалось.
Вдруг его окутало удушливо-ароматное облачко и за спиной раздался голос — уже знакомый.
О нет. Вот только кого еще не хватало. Атта не выдержит и пяти дополнительных минут в обществе этого существа.
— Да вот, вышел воздухом подышать, — невыразительно ответил он, блуждая взглядом в поисках спасения.
Было ощущение, что просто так от Фурфура не скроешься, раз уж он решил подойти. Нужен какой-то план. Например... если он, Атта, сейчас быстро двинется в сторону кого-то, кого Фурфур подсчитает более удачной целью для общения, можно надеяться, что Атте удастся ускользнуть.
Но, как на зло, на горизонте никого не маячило хоть сколько бы подходящего.
В воде плескались толстенькие разноцветные птички, над водой порхали бабочки — каждая величиной с голову Атты. Они выглядели завораживающе, но не аж настолько, чтоб можно было скормить их Фурфуру вместо себя.
Он медленно сделал шаг в бок. Как будто, понимаете ли, просто топтался с места на место на берегу приятного прудика, а не готовился рвануть со всех ног подальше от нежеланного собеседника.
Воистину, моя молитва и мое поклонение, то, как я живу и то, как я умру
посвящены Аллаху, Господу миров
Разрешите доебаться ©
Наверное, неискушенному и ещё не слишком привыкшему к адскому колориту Атте на этом празднике разврата было неудобно, неуютно и в целом не по себе.
Фурфур его не жалел. Играя в сучьи игры выигрываешь сучьи призы. Преставившийся террорист не хлебнул в этом прекрасном месте и толики того, что хлебнули все остальные, а значит у него все ещё было впереди.
Впрочем, при этом граф прекрасно понимал, что нашел в этом надоедливом клопе Элигос - именно из таких, забирающихся, ввинчивающихся под кожу, вырастали потом, много лет спустя, прекрасные демоны.
Приложить руку к такому развитию было честью, особенно здесь, где время текло так медленно, а новых лиц было так много.
Фурфур любил нахальных, любил и тех, кто готов бросать вызов тем, кто сильнее него, хотя сам он, чтя авторитеты, подобного себе почти не позволял. Ещё он любил деятельных и вдумчивых - Мохамед Атта походил под описание прекрасно.
Ну да, задачи он себе ставил нетривиальные - ну и кто их не ставил в его-то возрасте? Спустя несколько сотен лет они только и будут что со смехом вспоминать это несчастное солнце.
Поэтому, вопреки ощущениям, зла этому чудесному, прекрасному и одаренному мальчику Фурфур не желает. А то что этот ягненочек попал сейчас в его руки... Ну так у всех бывают плохие дни.
Даже у страшных зубастых террористов, которые пытаются поставить Сенат в позу вовсе для Сената не предназначенную - в такие позы граф предпочитал становиться сам и по своей воле.
- Вооооздухом, значит, - протяжно выдыхает он, тоном, который ничего хорошего не обещает. - Свежим, небось! Сенат с ног сбился, ищет его по всему Аду, а он здесь, значит, воздухом дышит. Прохлаждается! Совсем совести нет!
Этот судорожный поиск путей у отступлению ему более чем знаком, подобный взгляд граф Фурфур способен определить на подлёте, а потому первое, что он делает, это надёжно вцепляется за чужой локоть, ненавязчиво, ласково почти разворачивая своего спутника в нужном направлении - вдоль прудика. Подальше от спасительной галереи дворца и тех, кто там может находиться.
- Лучшие демоны Ада ищут его по этому самому Аду. Ночей не спят, недопивают, недоедают, недолюбливают, между прочим! А он здесь бродит. На рыбок любуется! Хам, - припечатывает Фурфур, останавливаясь только для того, чтобы прикурить новую сигарету. Прошлую он снова скурил за один протяжный вдох, с треском, с каким обычно горит хворост. И теперь, отщелкивая крышку усыпанного каменьями портсигара, вытаскивает сразу две.
И обе же сжимает губами, оставляя алый помадный след, пока вытаскивает несуразно-огромную золотую зажигалку и щелкает ей, прикуривая. Различные вещи так и мелькают у Фурфура в руках, хотя у него, очевидно, нет ни единого кармана и даже расшитой бисером сумочки.
Одну сигарету он ловко пересаживает в свой мундштук, другую же подносит к чужим губам и даже чуть раздражённо выдыхает.
- Ах, ну не ломайтесь же. Это подарок. Ничего вам не будет.
у тебя лицо невинной жертвы
и немного есть от палача
На этот раз Атта уже не слушает, что говорит Фурфур. Точнее, не совсем так. Он слушает, но таким, можно сказать, фоновым слушанием, когда на вникание в чужие слова не уходит слишком много внимания, но при этом информация все же проникает в мозг и непрестанно там обрабатывается, сортируется за долю микросекунды — и немедленно отправляется в отдел "ерунда и чушь".
Ерунда и чущь, вот как все это называется. Снова почувствовав, как клещами сжимается вокруг его локтя рука демона, Атта понял, что сбежать не удастся. Если бы это был человек той же комплекции... о, этот человек сейчас бы уже полетел мордой в землю. А что он может против демона? Всадить ему нож в печень? По правде сказать, Атта не стал этого делать не потому, что понимал бесполезность сего жеста. Наоборот. С одной стороны, оно как будто бы бесполезно... что стоит какой-то нож против целого Фурфура? С другой, он уже кое что знал о демонах — не о Фурфуре, а о демонах вообще — и знал, что можно просчитаться не в ту сторону, в которую думал. Как просчитался Оробас в тот рождественский вечер в Сан-Домини. Но тогда это была тщательна спланированная акция, последствия за которую Атта был готов взять на себя. А отправить сейчас Фурфура в перерождальню было бы, конечно, прекрасно, но чревато тем, что он или Мурмур или хозяин бала Лерайе будут немного... эм... раздосадованы. Они ведь пришли на бал развлекаться и получать удовольствие, так? А не внеплановые перерождения.
Почему только нельзя развлекаться так, чтоб приятно было обеим сторонам? Ах да. Чего это он. Ведь они же — демоны, он ненавидит демонов, и ненавидит все, что нравится им. Строго говоря, его не должно быть здесь. А он пришел и играет с ними в какие-то игры. И надеется выиграть, смешной какой.
Легкий и как будто случайный взмах рукой — и предложенная ему сигарета летит красивой дугой в пруд, где гаснет с тихими шипением.
— Извиняюсь, — в голосе уже практически нет светского лоска, одни намеки на попытки его изобразить. — Что-то координация плохая... я испортил пруд маркизу Лерайе. Нехорошо.
Он резко уходит вниз и наклоняется в сторону пруда, для того, чтобы выловить погасшую сигарету, но еще и в надежде, что Фурфур может потерять хватку из-за таких маневров и тогда он, не теряя ни секунды, рванет прочь.
Да бесполезно, сказал внутренний голос рассудка и плохих предсказаний.
Но ведь если бы Фурфур хотел порезвиться с какой-нибудь послушной жертвой, он бы подошел не к Атте, так? Зачем расстраивать такого прекрасного демона безропотной покорностью, возразил другой голос, очевидно, еще не протрезвевший окончательно от предыдущих воскурений.
Воистину, моя молитва и мое поклонение, то, как я живу и то, как я умру
посвящены Аллаху, Господу миров
За полетом сигареты граф Фурфур наблюдает с таким невероятным интересом, как будто это не свёрнутая папиросная бумага с табаком и долей "волшебства", а как минимум явление Христа народу.
- Низко полетела, - комментирует он негромко, в одну затяжку всасывая в себя сразу половину собственной сигареты, - К дождю.
Граф выглядит безмятежным. Из подземелий маркиза он вышел уже не надевая маски и теперь его густо накрашенные пепельным смоки-айзом веки расслабленно полуопущены, а движения томные и плавные, словно Фурфур плавает в желе.
Со стороны, наверное, может показаться, что граф до неприличия обдолбан и едва ли поддерживает связь с реальностью. В конце концов, это не первая его сигарета за сегодня и едва ли последняя, не говоря уже о всей остальной дряни, которую он успел употребить за этот вечер и собирается употребить после.
Он выглядит ленивым и расслабленным, словно нежащийся на солнце кот - или пригревшаяся на теплом камне гадюка.
Впрочем, острый, брошенный из-под ресниц взгляд, блеснувший фиалковой искрой в тот момент, когда тлеющий кончик сигареты соприкасается с водой, говорит об обратном.
Вода в пруду мутнеет концентрическими кругами от места соприкосновения с сигаретой и до самых берегов, словно наполняется молочным дымом изнутри. Дым этот, клубящийся и густой, искрится перламутром на солнце, словно жемчуг.
- Скажите, вы поставили себе цель сегодня искупаться во всех предоставленных вариантах водоемов? - это Фурфур спрашивает совершенно спокойно, тем тоном, что очень похож на тот, которым он, несколькими часами ранее, давал Атте "дружеский совет". Кажется, его голос даже становится чуть ниже, а тембр мягче и бархатистее, словно вместо юного мальчишки, зимимайского порочного сокровища, здесь, у Атты за спиной, вдруг оказывается молодой мужчина.
Впрочем, когда его пальцы, разжавшись на локте Атты вдруг вжимаются в его загривок, становится более чем очевидно, что плавность, текучая мягкость движений, вызваны вовсе не тем, что граф перебрал с шампанским и наркотиками.
Скорее с тем, что он, как слон в посудной лавке, боится потерять контроль над своими движениями и вовсе не в том неприятном смысле, что мышцы его вдруг перестанут ему подчиняться. О, с мышцами его все в полном порядке...
Мохамеда Атту граф Фурфур макает в пруд всем лицом, но не перегнув через бортик - сначала устроив своему дорогому собеседнику сальто мортале и обеспечив ему полноценное нахождение внутри водоема, а потом рывком развернув его лицом вниз, в молочную воду.
Вдруг Атта, как человек умный, справедливо решит, что не будет эту самую воду глотать?..
- Вы когда-нибудь пробовали кокаин? - светским тоном интересуется Фурфур, все же разжав пальцы, позволяя мужчине "плыть" по отсутствующему течению.
- Дивная, дивная штуковина. Я, конечно, больше люблю его в сухом виде.
Отредактировано Furfur (2024-07-27 20:38:00)
у тебя лицо невинной жертвы
и немного есть от палача
Иногда это становится так очевидно, кристально ясно, что ситуацию нужно просто отпустить. Ты попался — и тебя сожрут, ну так что ж, можно только расслабиться и скользнуть по пищеварительному тракту. Из любой ситуации есть выход, иногда их даже два. Неприятно, но что теперь уж поделать?
Он не хочет прямо сейчас мучить себя мыслями о том, где просчитался, вернее, не где, а как он мог так просчитаться — смысла в этом, опять же, нет никакого. Да и будет время терзаться угрызениями совести как-нибудь потом.
Потом. Когда наступит это прекрасное потом.
Сейчас он летит прямо в воду, демонической волей превращенную во что-то иное — какой-то яд, который должен лишить его остатков воли и здравого смысла. На секунду он видит опрокинутое небо перед глазами, затем оно опрокидывается еще раз, и молочно-теплые водные недра обхватывают его, не давая вдохнуть.
Атта булькает в воду, брыкается, пытаясь нащупать ногами опору — этот пруд по виду не должен быть совсем уж глубок, но он теряет координацию и не может найти дно. Фурфур все же не ставит своей целью его утопить. Хватка разжимается. Атта выныривает на поверхность, отплевываясь и судорожно хватая воздух. Пытается встать на дно, но неожиданно понимает, что воды под ним больше, чем его роста — уходит снова с головой под воду, выныривает. Карнавальный костюм, в котором он оказался в этой переделке, мешает плыть, и он таки еще умудряется расстегнуть пряжку плаща и скинуть его вниз, а после несколькими гребками отплывает на середину пруда, куда до него доносится реплика Фурфура про кокаин.
Кокаин? Кокаин? Вроде бы кокаин это порошок такой, а это что? Какая-то молочная жидкость.
Посреди пруда какой-то островок, на который можно взобраться, цепляясь за изумрудно-зеленую траву и жесткие стебли кудрявых пахучих лилий, огненно-красных с огромными пахучими тычинками, оставляющими на коже коричневый след пыльцы.
Атта усаживается на островок, выдыхает, стряхивая с лица молочные капли.
На языке какой-то странный вкус, он такого никогда не знал и не смог бы описать, каков он.
Островок пошевелился вдруг, покачнул бочком, встал на длинные лапки и пошел, загребая воду, назад к Фурфуру.
Атта смотрел оторопело, вцепившись в лилии.
— Предательский кусок суши, ты что творишь?
Бесполезно. Бесполезно.
Он снова оказался прямо перед стоящим на берегу демоном, заглянул ему в лицо снизу вверх уже затуманенным взглядом.
Хотел что-то еще сказать, но так и не понял, что.
Воистину, моя молитва и мое поклонение, то, как я живу и то, как я умру
посвящены Аллаху, Господу миров
Вы здесь » Dominion » Личные истории » МЫ И БАЛ [23.08.2024] Сад земных наслаждений
