Сто лет назад в этот зал заходили иначе, и на иной манер приветствовали Владыку за пятьсот лет до этого. А раньше, когда и на земле существовал Вавилон и вовсе падали перед ним ниц. Все эти поклоны, реверансы тешили самолюбие земных царе, позволяли им понять, что они выше, значительнее прочих таких же смертных, вонючих, глупых и бесполезных. В Аду все было иначе. И на вершины власти забирались лишь действительно сильные и достигнув её должны были не просто править, но и оставаться сильнейшими, чтобы всякий кто осмелится броситься вызов пожалел об этом и в миг своей смерти, и сотни следующих – в назидание прочим.

А до того, до того можно было  собрать свою сущность в кажущееся по-человечески хрупким тело и выглядеть как довольно молодой мужчина с открытым, располагающим лицом и лукавым взглядом карих глаз. Именно в таком виде Асмодей и принимал посетителей в малом аудиенц-зале, поскольку стоявший здесь трон не был рассчитан под ширину бедер минотавра, коим  демон в самых разных вариациях образа выходил к просителям в большой зал. Вито Вителли, редкостно деятельный мерзавец, столь же отважный, сколь и везучий, был удостоен приема  на удивление быстро – прошло чуть больше часа после доклада о его появлении во дворце.
Ну и что, что просителей в приемной ожидало больше сотни?
Тем всем что-то было нужно. Обычно денег.
Спину Вителли гнуть не стал – Асмодей отметил это, как и то, что бравый кондотьер нахватался у недавно прибывших  не только понятий о моде, но и моды на отсутствие не то что хороших манер, но хоть каких-то.

- Вот вижу я вас, - заговорил Асмодей с напускной серьезностью, - синьор Вителли, и пытаюсь вспомнить, что чаще приносило мне ваше появление здесь – дурные новости или хорошие? 

О том, что независимо от новостей явление Вито пред темные очи Асмодея предвещало вавилонской казне опустошение, Владыка домена предпочел промолчать – не входил Вителли в круг тех, с кем Асмодей мог свободно шутить подобным образом.

Асмодей кивнул, принимая учтивость,  и осведомился с живым интересом:
- Разумеется, есть. И ваше появление связано с какими-то из них?
Губы Асмодея тронула веселая улыбка. С такой обычно произносят похабные тосты в кабаках, где издавна собирается всякая шваль, но шваль при деньгах, а потому  вино и пиво даже в Вавилоне таким подают лучшее из доступного.
Гадать Владыка не собирался – в конце-концов  Вителли  скажет все сам. Но все же его охватило тревожное предвкушение, тем более приятное, чем менее вероятным было то, что Вителли пришел с новостями о Гаврииле или даже больше – сказать, что ангел пойман, сидит в гостинице, не подозревая, что угодил в ловушку, и радуется помощи добрых людей, которых так много в Аду.
Приходи – забирай.
- Было бы любопытно узнать, с какими?

«Любопытство» - не самое подходящее слово, но оно значительно снижает внешнюю заинтересованность того, кто его произносит. И все же Асмдей не привык заведомо обесценивать то, что ему предлагалось – будь то тайна или свежая сплетня.

Тонкие формулировки, изящно маскирующие действительность всегда нравились Асмодею, и сказанное Вителли он оценил. Кивнул едва заметно.
Слухи могли расходится, как эхо в пустых залах завершенных этажей Вавилонской Башни, в первую очередь от тех, кто так или иначе советовал Асмодею положить конец ставшему слишком уж самостоятельным сёгунату. Под знамена Оды Нобунаги, демона сравнительно молодого, но необычайно амбициозного, стекались не только японцы. Немало было и тех, кто делал ставку на него, как на будущего Игрока в игре сильнейших, и поддерживали Нобунагу не только добрыми пожеланиями, но и деньгами.
Асмодей мог бы назвать навскидку семь десятков имен тех, кому было бы выгодно оттягивать его внимание на происходящее на юге. Вавилон, в отличие от плотно заселенной едва ли не до самой стены Зимимайи на юге представлял собой пустыню с редкими оазисами.  Но пустыня  оставалась таковой, пока не находился кто-то,  готовый её менять  и владеющий магией и знаниями, как и что делать, чтобы осуществить свои намерения. И такие личности не спешили спрашивать разрешения раскинуть свой шатер под пальмами у колодца. И ладно бы шатер -  стоянка быстро превращалась в лагерь, лагерь – в укрепленное поселение…
- Возможно, - согласился он, - нарыв вскрывают, чтобы вычистить, когда он созреет.
И хорошо было, что Вито пришел к нему.
- И что же вы хотите предложить? Сведения?
Чем торговал Вителли все столетия своей демонической жизни и пришел торговать снова Асмодей прекрасно знал, но откровенно говорить об этом не хотел, оставляя и себе, и Вито простор для маневров.

Люди, имеющие нахальство и везение, оставаться людьми в Аду, вызывали у Асмодея определенную симпатию уже тем, что они не хотели откалывать достижение славы или богатства до неопределенного «когда я стану демоном», а брали от послежизни всё, что могли, едва ли не после первого шага по мостовой площади Конкордии. И гордо несли свою человечность сквозь века, чудом избегая смертей от стали и магии.

И ему захотелось расспросить Вителоццо, зачем он так упорствует, отказываясь от пути достижения силы, но едва ли кондотьер расскажет правду сам, а прибегать к чарам, имея дело с достойным человеком, не способным дать им достойный отпор, было, по мнению Асмодея, слишком мелочно.
- Принесите мне голову Оды Нобунаги, - произнес он, -  можно вместе с телом, - и сделайте это столько раз, сколько понадобится, чтобы сёгун либо потерял лицо в глазах тех, кто поставил его власть превыше моей, либо оказался на том месте, где стоите вы, чтобы присягнуть мне по своей воле.

И тут Асмодея посетила азартная мысль. Не первая, и не последняя. Именно потому что среди дум Владыки о благе и процветании Вавилона время от времени возникали ей подобные, в этом домене и было строжайше запрещено содержание игорных домов. Но прежде чем её озвучить он поинтересовался у кондотьера:
- Вы ведь пришли, уже зная, какую сумму желаете получить в качестве вознаграждения за успех?

После того, как прозвучали слова «предпочту не деньги», Асмодей помрачнел, посуровел лицом, и взгляд его сделался подозрительным.  Несколько секунд он пристально смотрел в глаза кондотьера, словно раздумывал, а не вывернуть ли наизнанку его мысли, чтобы удостовериться, что  думает Вителли о том, что и говорит.
Затем взгляд демона скользнул по фигуре кондотьера, с заметным интересом изучая то, как тот был одет. Куртка-косуха на удивление органично сочеталась с шоссами, обтягивающими мускулистые ноги мужчины. Но составить представление о благополучии или же бедственном положении Вителии его внешний вид не позволял – очень уж все было практично. Именно так практично, как любил сам Асмодей, из-за чего некоторые полагали его скупым. Что совершенно не соответствовало действительности.

- Вы, мессере, хотите, чтобы я заплатил вам и все равно остался должен услугу? – поинтересовался Асмодей, кривя губы в скептической усмешке.
Нахальство Вителли пришлось ему по душе.
Вот только симпатия к личным качествам Вито мало влияла на решение.
- Или накладные расходы вы покроете сами?  А спрашиваю я потому, что предпочел бы не обычный найм, а вознаграждение за успех вне зависимости от того, как долго вы будете к нему идти. Доставите сюда сегуна Оду целиком или без некоторых частей тела завтра – сэкономите на содержании ваших доблестных солдат. Будете решать тактические задачи десять лет – останетесь в убытке.
Он лукаво улыбнулся.
- Сколько солдат сейчас в вашей личной армии, мессер? И сколько вы готовы отправить к лагерю Оды, учитывая, что пристанище идейных головорезов уже неплохо укреплено? Ну а в ваших дипломатических талантах я не сомневаюсь.

Здесь Асмодей не то, чтобы солгал. Несколько исказил собственное мнение о людях и демонах. В его натуре было сомневаться во всех и всё подвергать сомнению – и верность, и преданность, и устоявшиеся догматы. Не потому, что он искал истину, а скорее для того, чтобы в очередной раз проверить на прочность.

Мысли Асмодея в тот момент, когда Вителли рассуждал о значимости денег, устремились совсем в другую сферу, далекую от торгов и дипломатии.  И думал Асмодей даже не о сражениях с вечно недовольными установившимся миропорядком молодыми демонами – их всех вместе и каждого по отдельности он мог понять, а о бессмысленности любой демонстрации силы – хоть с песком сравняй стан Оды, перебив всех поголовно – возродятся, снова соберутся вместе и продолжат и тренировки, и вербовку новых солдат. Но показывать силу необходимо, и важно – представлять силу противников, как личную, так и ту, что воплощена в присягнувших им воинах.
— Значит, вы согласны, - произнес Асмодей, когда Вителли, не снизойдя до чисел, рассказал о своих возможностях. - Уверен, следующая наша встреча состоится в присутствии господина Оды. И он будет не в том положении, чтобы что-то требовать и на что-то надеяться.

Посылать к стану японского сегуна передовые отряды своей армии  сейчас было бы унизительно для всех. Каждый из демонов, служащих Асмодею был старым, опытным воином, куда более старым и опытным, чем дерзкий японец и для них было бы сродни оскорблению выступать против юнца еще только набирающего силу. Но те, кто предпочитал служить, а не управлять не понимали главного – противостоять в Аду нужно не силе магии и воссозданного тела, а силе воли и характера. И потому отправить отряд наемников, демонов с амбициями и планами на вечность, против таких же, выгрызающих свое место под фальшивым солнцем бунтарей  было решением, пусть и компромиссным, сродни заплатке из дорого бархата на ветхом плаще из дерюги, но вполне устраивающим Асмодея как в случае успеха Вителли, так и в случае его неудачи.
- Прежде чем я вас отпущу, - проговорил он, вставая с трона и делая шаг навстречу кондотьеру, - скажите, почему вы предпочитаете предлагать свой меч и силу своих солдат мне, а не последовать примеру Оды и прочих ему подобных? Неужели  достаточно признания от тех, кто служит вам за… деньги?