- Холеру нашлю! – расплескивая недопитое и очень недурное эдемское вино золотой кубок, выполненный в виде разинувшей пасть змеи – так что каждый, пожелавший пригубить, неволей целовал красавицу в губы –совершил сальто и отправился прямиком в распахнувшийся перед гостем полог палатки.
- На вторую седьмицу лично увидит свои кишки и будет их за собой таскать остаток жизни!
Кот, которому предназначалась это пылкая тирада, успел прошмыгнуть из шатра ровно под ногами новорожденного кондотьера.
Любого, которого вы только сможете сейчас найти у ворот. Талантливого! Бесплатного! И не очень страшного, ради всего, что в этом домене еще свято! Потому что платить нечем!
Собственно из-за этого «платить нечем» еще_тогда_не_маркиз и разругался со своим предыдущим военачальником. Не каждый хотел связываться с армией больных, сирых и убогих. И сифилитики, и чумные, и прокаженные выглядят очень специфично и бывают крайне заразны. Но боеспособны вполне. Однако побеждать с этой стаей монстров не всегда нравится. Довольно уродливый триумф. Другой армии у Лерайе не было, а земли, где можно было бы успешно расселить жертв земной антисанитарии, требовалось все больше. Прекрасные новые чумные споры были уже опробованы на соседних землях Гаапы, но отдавать зараженный клок владелец никак не желал. Воевать с Гаапой и нынче дело рискованное, требующее сноровки и определенного норова, а в те времена оно жаждало особого безрассудства. Но соседей не выбирают.
На приказ найти у врат немедленно талантливого, бесплатного сумасшедшего кот только сделал такое вежливое лицо, что в пору было оскорбиться, и предложил оплатить услуги Гаттамелата хотя бы долями. Переметнется в Гаапу – не оберешься. Но Лерайе, только что имевший разговор с самим вышеназванным, был на взводе и обсуждать эти опасения не желал.
Беда в том, что измученное хворями население Немуса вполне обходится и спорыньей в пшенице, и мясом бешеных коров, но продавать это добро, даже существующее в избытке, никому не удастся. Ровно как и плоды ремесел - всякий опасается инфекции. Так что Немус удивительным образом богат только сам в себе. Выручить твердую валюту Лерайе не так просто.
- Мессер Вителли! По вашему приказу! – пискнул курчавый провожатый.
Итак, окатив новоприбывшего и сопровождавшего его беса прекрасным (!) эдемским вином, змея горестно звякнула и закрутилась у ног гостя. Бес немедленно юркнул в спасительную ночную тьму палаточного лагеря.
- Этот сброд, - ноздри маркиза оскорбленно дрогнули, и в темноте зрачков родился гудящий лихорадочный жар. – Ваш!

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

- А мое здесь все! – Лерайе взмахивает руками так, словно это крылья. Широкие рукава и впрямь опадают до пола алой волной. Торс его прикрывает кованный с особым изяществом черненый нагрудник. Этот костюм определённо относится к военному делу, как к маскараду, и призван лишь подчеркнуть изумительную вычурную, почти гротескную красоту носителя, особенно контрастную на фоне изъязвлённого воинства. Да и все здесь, в этой палатке, пропитано той невозможной, непозволительной роскошью тончайшей работы, какую при жизни Вито застал бы лишь в Ватике и прочих лучших италийских домах. Каждый резной, литой и мозаичный узор, каждая драпировка, каждая тень призвана подчеркнуть необычайную прелесть хозяина шатра. И любому, кто хоть сколько знакомому с особенностями товарно-денежных отношений в Немусе, абсолютно очевидно, на что уходит все то немногое золото, которое домен исхитряется выручить талантами его знати.
- По это границу домена. А должно бы стать и по ту – вашими руками.
Неспешность гостя сбавляет и жар маркиза – его скулы возвращают кроткую смуглость, а взгляд ясность, и теперь в разрезе глаз можно угадать что-то неуловимо и экзотично восточное.
- Ходят слухи, что вы таланливы. Это верно?
Демон цепко всматривается в кондотьера, потом решительно разворачивается на каблуке и отходит к столу, чтобы налить вино – пока лишь себе, - и кинуть на лежащую на столе карту, на которой расположение частей обозначено золотыми фигурками бесноватых монстров.
- Расскажите мне о своим талантах, мессер. Перед нами крепость Даов, зараженная чумой. Жители ее бессмертны, но и они погибают раз в 5 дней, постепенно становясь людьми в вашем привычном понимании все меньше и меньше. А это плохо. Нам ни к чему пустая крепость, полная коров, птиц, мебели или еще более странных, омерзительный и опасных отродий. Нам нужен люд, способный трудиться и земля, способная родить. И если вам кажется, что куда уж проще – идите с этим мором вглубь чужой земли, то это не совсем так.
Объяснять незнакомцу детали местной политики и финансовых потоков Лерайе не спешил, пока его верность не куплена хотя бы на пару жизней вперед. Да и тогда не станет.
- Нам нужна маленькая, красивая победоносная война, которая принесет вам славу!

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

Хам.
Но мудак.
И это хорошо, - прозорливо подумал маркиз, но скулы его невольно подсветил румянец - то не гнева, не то смущения. Не каждый день пришлый и новорожденный человечишко рассказывает ему с порога о его финансовых сложностях. Да кто, ты думаешь, ты такой?! Но другого нет, а значит придется вежливо утереться. Чего мы только с лица не стирали за эти годы…
- Больше того. Мне нечем оплатить и тому, кто укоротит этот домен. Поэтому расширять его куда сподручнее.
По крайне мере, если этот итальянец нащупал у себя яйца в достаточном числе, чтобы заявлять цену на пороге. Есть шанс, что он этими руками может держать и что-то покрепче.
- Но я готов предоставить вам эту крепость для квартирования отряда, если вы сможете ее удерживать.
Кто в своем уме хочет – сможет - жить на границе в Гаапой?
- Пока вы будете приносить мне мои налоги. А о славе вам придется побеспокоиться лично.
Каким-то неуловимо паскудным образом ему нравится эта воспаленная самоуверенность. У всех есть маленькие слабости. И Лерайе сдается, оседает в кресло, подбирает под себя ногу, очень уютно, по-домашнему и следит за картой изумительными темными глазами недоебанной лани, точно там, на карте, меняется ход событий.
- Милость, - поправляет автоматически. Его называют милосердным не просто так. Но громче, когда страдание заканчивается. – Реки здесь подземны и изменчивы. Мы не знаем есть ли под крепостью река сегодня, и полны ли их колодцы.
- Они не начнут, - возвращается взглядом к кондотьеру. – Они покончат с собой, чтобы родиться заново. Никакая смерть не имеет смысла. Смерти больше нет. Пока они больны, они ослаблены, и гарнизон крепости нам не помеха. Мы обещали излечение тем, кто капитулирует. Никто не хочет в результате десятка бессмысленных смертей превратиться в кубок, - короткий салют рыбой, призывно открывшей послушный рот, обнажает немного уродливой местной правды. - Беда в людях, что пришли с запада, с земель хозяина Даова и встали лагерем вокруг крепости. Их тоже можно проклясть, тогда, боюсь, Гаапа, начнет искать союзников на востоке, и воевать по обе стороны нашей границы накладно даже с этой армией. Они храбрые. Эти люди в лагере, которых ты видел!
Внезапно он смотрит запальчиво, почти оскорбленно.
- Для многих из них война – единственный шанс умереть с гордо поднятой головой и единственный шанс почувствовать свою силу! Они не боятся умирать, они жаждут смерти, как никто в это мире!
Короткая пауза – момент сострадания. Дальше маркиз тише и спокойнее.
- И это их лечит. Через несколько десятков смертей от болезни не останется и следа. Лишь привычка, способность жить в этой земле. Если жизни потрачены не зря. Война - не зря.

Отредактировано Leraje (2024-05-27 22:40:39)

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

Крепость стоит на этой земле, чтобы защищать бесконечно подвижную границу Немуса и Гаапы. Эти земли питались страданием до того, как тогда_еще_не_маркиз придумал новое, совсем иное свойство агонии. И за две сотни лет на здешних мрачных пустошах возникло большое и пестрое сообщество чумных. Эта родившаяся из ниоткуда, никому неведомая комунна хозяину земли не понравилась, не нравится и сейчас. Сейчас, тысячу лет спустя, с Невусом уже приходится считаться, как с автономным феодом, всякую стычку отгрызающим кусок Гаапы безвозвратно. Вернуть плодородие отравленной спорыньей земле уже невозможно, и люди на ней могут жить лишь из тех, кто уже равнодушен к ядам такого рода. Потому за каждый свой форпост Гаапа стоит до конца.
Маркиз внимательно слушает, с прискорбием вспоминая ту пропитанную кровью слякоть, которая зовется в Гаапе дорогами. В его прекрасных глазах мысль застывает, точно слушатель удалился в чертоги своего яростного воображения, чтобы там взвешивать каждое слово нового полководца. Он качает пальцем чутко в такт ритму чужого голоса, точно ловит ту самую, решающую ноту, а после – финальной точкой - указывает по центру чужой кирасы.
- А вот это вы правильно говорите, мой дорогой. Так мы и сделаем! Уничтожим их колодец возрождения! Нет. Нет!
Он возбужденно поднимается и мерит шагами шатер, в миг этот горбясь, вдумчиво покусывая костяшку и теряя всякую связь с реальностью.
- К ночи нашлю на них кровавый понос. Вы же понимаете, как потом вспомнят этот день? Века пройдут, и буду говорить, что Гаапа обделалась под натиском мессера Вителлоццо. Буквально! Возьмем небольшой отряд демонов, проникнем в город под покровом тьмы, разрушим колодец, а после пройдем по лагерю Астарота, пока бойцы выплевывает свои кишки, и мои демоны расставят на бесах свои печати. Демонов противника из их пятитысячного войска останется десятая часть. Кого-то мы перебьем, кто-то попытается бежать, но колодец в замке уже будет разрушен, и они вернутся не здесь. К концу ночи, если вы прикроете мне спину, нашими станут не только эти земли, но все эти души. А присылать сюда еще одно войско станет бессмысленной тратой ресурса.

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

Что значит «не только спину»?
Маркиз вскидывается на чужака осатанелым взглядом, совершенно не понимая, отчего эта недоговоренность его выбешивает, но продолжение речи заставляет его оторопеть и меееедленно распахнуть прекрасные янтарные глаза. На лице Его Милости отразилось странное. Это смешение чувств исказило черты, они словно подернулись блером, точно под тонкой кожей мешалась сотня лиц, пока эта рулетка не остановилась на единственном, уже знакомом, когда смысл сказанного, наконец, оказался полным.
- Ты не будешь против, если я не стану… вот это вот, как рисуют в ваших схоластических писаниях, играть на дудке из ануса, жрать младенцев, сидеть на конце иглы, - он раздраженно отмахнулся, – и прочая? Тебя устраивает, как я выгляжу? Можно мне остаться так?
Несколько секунд он еще сверлит госты взглядом, а потом разворачивается к карте.
- При желании демоны могут передвигаться по воздуху в той форме, которую умеют принять. Но это лишь десятая часть войска, и не все они умеют летать, и про бесов точно сказать нельзя. Кто-то из них крылат, кто-то нет.
В этот момент маркиза посещает красочное видение летящего и гадящего противника, и это уморительно смешно, он давится вином, хохочет, кашляет и уже дальше смотрит на Вито милосердно.
- Если вам угодно передвигаться по воздуху, я найду для вас гиппогрифа. Или другое вьючное. Но сможете ли вы управлять?
Нет особого шанса пробраться в крепость незамеченным, так что способ передвижения не слишком важен. Важно чтобы информация об их приближении не пошла впрок.
- Желаете попробовать?

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

- Вы в аду, - напоминает некоторый раз за этот короткий разговор. – И вам придется перестать мерить этот мир вещной меркой. Вам могут больше помешать защитные чары на любом расстоянии от крепости или охранительный купол. Но с этим справятся те, кто для этого служит. Как стенобитные машины. Но не машины.
С тех пор, как люди изобрели системное мышление и двинули свою жалкую технику на пару веков вперед, с ними все сложнее общаться в преисподней. Они зачем-то жаждут механики и прочей науки там, где воображение взнуздывает волю.
- Постарайтесь выманить их из замка. Сами придут и все дадут.
Это второй девиз маркиза после тезиса о ценности горизонтального положения и его примата надо всеми прочими. Удивительным образом для Лерайе оба этих тезиса абсолютно рабочие и никогда его не подводят.
Дальнейшая тирада полная тех любезностей, которые маркиз готов выслушивать часами, не находя в них ничего странного.
- Мальчик, - он уже 10 минут наблюдает, как бесенок прячется за складками палаточного полога, конечно, чтобы вовремя услужить, и пора вытянуть его оттуда за чуткое ушко. Так за ушко в полупоклоне, он и въезжает на копытцах бочком в центр палатки, внезапно лишившись шанса поменять обличающую позу.
- Зови военный совет.
Наконец, удовлетворенный планом, маркиз доливает эдемское игристое в бокал и философски сворачивается клубком порчи и алого шелка на кушетке в ожидании своих рыцарей. На удивление изрезанная орнаментом и изукрашенная драгоценностями кираса ничуть не сковывает его движения. Они прибывают по очереди.
- Мессер Чума, мессер Гангрена и мессер Паралич.
В аду эти достойные господа носят иные, латинские имена, но в итальянском зовутся именно так.
- Позвольте вам представить, наш новый командующий войсками, мессер Вителлоццо Вителли. Целуйте перстень и подчиняйтесь, как мне. Но чуточку меньше. У вас есть перстень, Вителли?
Маркиз потянул с пальца массивную печатку, вырезанную их целого алмаза, и кинул ее кондотьеру.
- И расходитесь отсюда. Мне пора пить и красиво страдать.

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?

Вся беда этого маркиза в том, что красиво страдать он не умеет. Заламывать руки, рыдать, лежать при смерти, умолять, писать письма и стихи – все это для тех счастливцев, которых кто-то придет спасать. Его никто никогда не спасал. Все существа, когда-либо возникавшие на его пути, лишь пробовали его на прочность. Наука это благодарная, но малорадостная. Поэтому страдает Лерайе деятельно, пока он сам еще здесь, а Астарот не обратил личное внимание на эту заварушку на границе его домена.
Ни границы, ни ворота, ни стенобитные орудия не имеют смысла. Ничего кроме смены печатей. Маркиз не упоминает этого, но явление Астарота собственной персоной переведет конфликт в ту плоскость личной дуэли, которую он хотел бы избежать, а потом он спешен и кропотлив одновременно. Требовательный к окружению, к себе он требователен мучительно больше, потому что в конечном счете он последний оплот себя - никто не исправит его ошибку. А от того мор взыскует от маркиза чрезвычайной концентрации, точности знаков и аккуратности плетения прежде, чем стена противника начнет опадать сама по себе, скрючиваться, морщится, отступать, пропуская Вито к воротам. Сейчас важно, чтобы его не заперли в замке те, кто там неминуемо возродится. Но это займет немного времени. Лерайе утекает из шатра тонкой темной вуалью. Он давно добрался до той степени абстракции, когда сознание уже формирует бытие и ничего кроме сознания не имеет значения. Печати откликаются по молчаливому зову, поднимая в небо демонов - всего десяток телохранителей, игрушечный полк, плавно превратившийся в личную гвардию. Когда это случилось, никто не знает. Ровно как никто не знает, отчего существа, обличенные таким доверием, не имеют придворных титулов и не водят полки, зато в силах соткать сеть чар, способных разрушить колодец возрождения в центральной башне, тоже огражденный чарами, тоже ценный для своих хозяев.
Вито может распознать его крушение не сразу, но сразу поймет это стоящий по левую руку мессер Atra Mors. Гул камней, дрожь земли и облако пыли, едва различимое в ночном звездном сумраке. Замковая стена, захлебнувшаяся половодьем кипящей жижи, теперь медленно откатывающей в глубокую нору, чтобы уйти к источнику, издает тихий стон.
- Колодец рухнул, - уворачиваясь от пики, дает левый ход коню и обращает к новому военачальнику синюшное лицо, украшенное воротом налитых бубонов, таким же величественным, каким позже станет елизаветинское гофре. Голос его исходит из гниющей раны в пробитой трахее. И края ее шевелятся подобно губам. Конь тоже обглодан, клетка белеющих ребер хранит уродливый шмат кишок, но прыти и грациозности этой диковатой твари не занимать.
Маркиз возникает из тьмы, неспешно воплощаясь в залитом свежими нечистотами вражеском лагере по правую сторонут от крепостной стены. Темный подол его платья, такого же парадного, как то, что Вито уже видел в шатре, метет но сблеванным кишкам, задевает раскинутые тела умирающих, пока его милость подкручивает энергию своего проклятья, торопя умирающих ровно настолько, чтобы его демонам хватило времени поменять печати, но уже не было возможности всерьез мешать армии ворваться в крепость, чьи защитники в корчах извергают из себя внутренности с обоих концов. Опечатать они не смогут лишь демонов, и войску придется постараться истребить этих немногих или убедить их примкнуть к маркизу добровольно.

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?