Солнце ест глаза
Будто оно - дым
От иного огня, что будет гореть
И уже горит
© Г. Дашевский

Песчаные барханы золотятся под беспощадным, пусть и искусственным, вавилонским солнцем, вскидываясь горбатыми спинами, сколько хватает глаз, чтобы снова упасть в низину и снова тащиться вверх – и так без края. Ветер поднимает с острых хребтин тоненькие песчаные вихри и бросает их в лица путникам. Там и тут рождаются бродячие скалы. Выныривают острыми зубами из зыбучих песков, чтобы снова утонить в них, увлекая с собой любую жизнь, которую занесло в их умиротворяющую тень.

Мерный караван химер тянет с собой пышные тюки травы из Гоморры к каменным джунглям столицы, где едят и на золоте и пьют на золоте. Химеры напоминают верблюдов или слонов очень смутно, но что-то угадывается в том, как лежат между горбами седла, как тяжелые бока накрывают грузы, как песок забивается в складки и карманы толстой кожи. Бивни их подпилены, а рыла спеленаты кожаными намордниками, но низкий и протяжный рев все равно то и дело оглашает пустыню.

За караваном тянется вереница стреноженных рабов, руки их скованы, а каждая пара наручей подвешена на одну общую цепь, проходящую через все это медлительное стадо. Те, что идут за химерами – покрепче и почище, им достает воды и пищи, а цена им в Вавилоне от 2 до 5 дукатов. Те, что тянутся в конце, измучены и едва ли доживут до города. На них воду уже не тратят. Эти - на корм скоту.

Сотни и сотни этих пыльных, изможденных караванов текут через пески Вавилона, размечая его следами от горизонта до горизонта, и следы эти живут мимолетно лишь несколько минут, пока барханы не проглотят их.

Грохнувшая в небе буря клинков, ураган света и темени застает погонщиков, и рабов врасплох, химеры воют, вскинув уродливые рыла, беснуется тонкий план, накатывая трещоткой адских проклятий и гулким пульсом ангельских крыл.

Караванщик оглаживает влажный бок химеры и тянет повод к северу, где в небе горит столб яркого света, отсюда, из пустыни, видный, как полыхающая колонна. Вол под ним дает неохотный крен и протяжно трубит, увлекая прочих химер, их всадников и вереницу рабов к центру Преисподней. Они идут сюда уже восьмой день и должны прибыть вовремя. Раненые вот-вот начнут падать, раненых нужно заселить в тела скованных цепями людей и тех погонщиков, кто не рванется в печное марево от испуга. Свидетелей не останется. Этот караван ходит здесь не первый год. С ним идут те, кто позже окажется во дворцах Вавилона и те, кто окажется на его улицах. А после караван возьмет оливковое масло и финики, золото, а еще пригоршню сведений и двинется в обратный путь в Гоморру или на границу с Эдемом, чтобы бесконечно стоять в долгой очереди измотанных ожиданием и въездной пошлиной там, где жгучий песок обращается прохладным садом. Среди новобранцев бытует мнение, что Бегемот создал эту иллюзию рая из тоски по истинному, но, пожив в аду совсем недолго, понимаешь, что здешний мир создан, чтобы разочаровать тебя в каждом твоем убеждении и в любой твоей вере – и в тебе тоже.
В ужасе перекликаясь и обгоняя друг друга прочь бегут погонщики. Пока рабы рвутся из пут, ссаживая запястья, Саид спешивается и, кажется, тоже должен бы повернуть, но не спешит. На горизонте поднимается густая волна песчаной бури, урчит и воет, в ее песне слышится другая тонкая, хоральная мелодия. Караванщик слушает очень внимательно, отзываясь движением четок и монотонной внутренней песней, возносящей хвалу Создателю. Но вскоре буря накрывает их роем темного песка, в котором сияющее тело в стремительном потоке воздуха – золотой уголек, торопливо нашедший убежище, под бродячим камнем. Они падают один за другим, как сияющий пепел. Саид сможет спасти лишь несколько десятков. Остальных придется найти свою смерть под копытами химер. Это лучшая участь, чем плен, унижение, пытка и эксперименты. Умереть ангелам не дадут, здесь, где дверь отрывается лишь внутрь, ангелы – редкий и ценный товар.
Продвигаюсь через песчаную бурю именем Божьим, Саид указывает путь к каравану тем, кто уцелел. Всем, кого он не успеет взять, на борт придется умереть под копытами химер, чтобы вернуться домой.
- Брат, тебе нужно выбираться отсюда. Эта скала сейчас утонет в песке и заберет тебя с собой.
Перехватывая незнакомца поперек спины, он царапается о ломаные острия костей и мажется золото и дует в заунывный свиток, подзывая неповоротливую химеру.
- Пришел час соединиться с Ним в его детях. Я дам тебе человеческое тело. Но нужно вернуться к каравану.

Подпись автора

Вы там не мерзнете на вершинах ваших моральных устоев?