Время... Кто может его в самом деле измерить? Долго - это сколько? Для лишенного терпения и минута покажется вечностью, а для влюбленного ночь пролетит как одно мгновенье. Время... В Бездне оно все еще продолжает свой неумолимый ход, хотя и кажется порой, что это не так. Капают, капают кровавым дождем секунды, сливаются в минуты, проливаются слезами, сливаются в путаные мысли... Что бы ни происходило, время идет.
Левиафан понятия не имел, сколько времени он провел в изгнании. Он знал лишь одно: слишком долго.
Бездна была наполнена непознаваемыми ужасами, непостижимыми грезами, терзавшими рассудок, рвавшими его на части, чтобы потом слепить обрывки мыслей снова в причудливые конструкты с безумной логикой. Выжить в Бездне означало стать ее частью. Выжить в Бездне означало заглянуть в Бездну, выдержать ее взгляд и раствориться в нем, а потом собрать себя снова, переродиться, наполнить себя безумие и создать новый порядок из хаоса чудовищных мыслей. Выжить в Бездне означало стать Бездной, но суметь позднее от нее отделиться.
Бегство Левиафана какое-то время оставалось незамеченным именно потому, что никто не мог заглянуть в Бездну и найти его среди наполняющих ее ужасов, ведь он стал одним из них, он стал частью хаоса и первобытного мрака, и это... Было не так плохо, как предполагали те, кто отправил его туда. Боль преображения и ярчайшие прозрения во тьме, откровения, после которых невозможно было сохранить рассудок... Но что есть безумие и что есть здравый смысл применительно к такой сущности?
Выбравшись из Бездны, Левиафан затаился. Ему нужно было понять, что последовало за его низвержением, увидеть, какие механизмы пришли в действие, когда он рухнул во тьму, понять, к чему все идет. Для этого нужно было наблюдать, не привлекая внимания, и он примерил множество личин. Сперва он примерил лицо каменщика, работавшего на огромной стройке. Его жизнь была тяжелой, но Левиафан нашел некоторое удовлетворение в его работе, и у него было достаточно терпения, чтобы по кирпичику собирать слухи и выстраивать из них картину происходящего. Чтобы не выделяться, он пожрал мозг этого человека и впитал его воспоминания, привычки, манеру говорить и даже мелкие жесты, и никто не заметил подмены. После были другие лица и другие места, в долгих странствиях он узнал много интересного, а заодно запустил несколько презабавнейших слухов об именитых демонах, да и о собственном прошлом тоже. Бедна ли так на него повлияла или просто захотелось привнести хаоса в размеренные будни - кто знает?
Последняя личина Левиафану была особенно по душе. Мозг этого человека был сладким от самодовольства и гордыни, а сердце было огромным, мощным, наполнявшая его соленая кровь была невероятно вкусной. Этот человек был гладиатором, и он любил, о, как он любил побеждать! Смаковать его залитые кровью и усыпанные цветами воспоминания было приятно, а потом, конечно, Левиафан добавил несколько новых побед к его списку. Приходилось терпеть и поражения, чтобы все выглядело естественно, и такие дни он очень не любил. Зато после побед как много всего он узнавал от шлюх! Их быстрые язычки и ласкали превосходно, и легко выбалтывали чужие тайны, потому он старался проводить в их обществе как можно больше времени. В конце концов, можно же и побаловать себя после заточения в Бездне!
Вторжение Небесного Воинства застало Левиафана в очередном борделе, в бассейне, где с него смывали пот и кровь, поили изысканным вином и угощали спелыми фруктами целая дюжина блудниц. Он как раз собирался выбраться из благоухающей ароматическими маслами и цветами воды, чтобы с ними позабавиться, но пришлось забыть об удовольствиях и сражаться. Наконец-то он поднял оружие против противников, поединки с которыми требовали настоящего сосредоточения и мастерства! Вторжение ангелов возмутило Левиафана до самых глубин его сущности, но и радость битвы заполнила его до краев. После заточения в Бездне он жаждал кровопролития, и наконец-то он мог убивать снова и снова, он был с головы до ног залит кровью поверженных врагов, он вырывал кадыки сердца, ломал хребты и пробивал черепа, его топоры разрубали тела на куски, которые потом невозможно было осознать. Предсмертные крики наполняли его сердце радостью, а вид текущих по улицам рек крови приносил дарил ему блаженство.
Потом пришло разочарование - более чем ожидаемо. Демоны стали настолько слабыми и жалкими, что понесли в сражении с Небесным Воинством такие огромные потери? Фурфур и Мурмур упустили плененного Гавриила? Воистину, после низвержения Левиафана в Аду не стало никакого порядка! Означает ли это, что время наблюдений прошло, и пора действовать?
Корсона. Место уединения и мрачных раздумий, место, где прошлое встречается с будущим, место, где Левиафан начал творить новую судьбу, вернувшись из Бездны. Здесь нет ничего, но есть возможности для чего угодно, здесь безумие и здравый смысл близки как никогда. Левиафан бродит по берегам Стикса, пытаясь то ли забыть, то ли вспомнить, разыскивая ответы на незаданные вопросы... Мысли, кошмары и грезы, все едино, нити сплетаются в новый узор.
Вавилон. Человек, в венах которого причудливо смешивается кровь разных народов, мужчина неопределенного возраста с глазами столь темными, что кажется, что в них отражается сама Бездна, с насмешливой улыбкой на тонких, но ярких губах является во дворец Асмодея с огромной рыбой, выловленной в Стиксе, и хвалится, что сможет приготовить ее самым изысканным способом, стоит королю отведать, как он непременно пожелает сделать этого человека своим личным поваром.
- Ты по мне скучал? - спрашивает Левиафан, когда предстает перед Асмодеем, и через облик самоуверенного человека с черными глазами просвечивает облик кроваво-красного дракона. - Знаешь, в Бездне такой вкусной рыбы нет...
Отредактировано Leviathan (2024-05-04 17:40:01)
